Source: Antonio Silveira / Flickr CC: Great wall of China (License terms: https://creativecommons.org/licenses/by/2.0/)

Сегодня СМИ переживают тяжелые времена не только по причине финансовых трудностей и вызовов со стороны социальных медиа, но и вследствие того, что спектр и диапазон «приемлемых взглядов» повсеместно сужается. В качестве тех, кто определяет пределы допустимого и влияет на списки табуированных тем, по всему миру выступают разные идеологические силы, использующие в этой связи разношерстную риторику.

На постсоветском пространстве и в Восточной Европе ограничение свободы прессы сегодня как правило обосновывается соображениями национальной безопасности. Инициаторами ограничений обычно выступают всевозможные охранительные, консервативные силы, оперирующие понятиями «пятая колонна», «национал-предатели», «иностранные агенты» и т.д.

В западных либеральных демократиях основные ущемления инициируются не столько консервативным, сколько леволиберальным, прогрессистским флангом. Все более очевидно, что радикальные группировки этого фланга в последние годы начали превращать когда-то искреннюю, освободительную борьбу против структур угнетения и доминирования в идеологический инструмент подчинения большинства новой «прогрессивной» морали. При помощи пресловутых практик политкорректности, наиболее рьяные представители сегодняшних эмансипационных движений не только пытаются утвердить свое интеллектуальное превосходство над «нетерпимыми и невежественными» широкими слоями населения, но и уже в открытую сражаются с инакомыслием, предавая социальному остракизму «еретиков».

При всем различии аргументации и мотивов, что движут консервативно-патриотическими и леволиберальными борцами против «вредных взглядов», суть ограничений одинакова: отвергаются ценности плюрализма мнений и проявляется полная нетерпимость к другой точке зрения. По сути, нормой становится «криминализация» оппонента – то есть складывается ситуация, когда стирается грань между оппонентом и преступником, а проявление интереса к аргументам оппонента приравнивается к предательству. В результате дискуссия заменяется взаимными обвинениями.

Все это касается, конечно, не только сферы СМИ. Ограничение прессы идет рука об руку со все более агрессивными покушениями на гражданские и политические свободы. По всему миру, в том числе и в передовых западных государствах, все активнее внедряют репрессивные практики, включающие в себя, например, преследования за публикации личного мнения на Facebook, аресты за этически неоднозначные твиты, запрещение сайтов, объявленных «экстремистскими», и т.д. При этом спецслужбы постоянно расширяют свои полномочия в области наблюдения и надзора за людьми, в вопросах задержания и заключения под стражу, а также в сфере сбора личных данных граждан без их согласия и ведома.

Латвия относится к постсоветскому пространству, сочетая в себе как рудименты советской политической культуры, так и стремление разделять ценности «европейской семьи». Более того, восточная граница Латвии одновременно является внешней границей ЕС и НАТО: таким образом, формально будучи частью западного мира, Латвия находится под мощным воздействием процессов, происходящих на востоке от ее границ.

В итоге в Латвии переплелись обе вышеупомянутые тенденции, оказывающие влияние на медийное пространство – и консервативно-охранительные попытки ограничить свободу прессы, ссылаясь на угрозу для национальной безопасности, и леволиберальные усилия искоренить инакомыслие в целях построения «прогрессивного и гуманного» общества, постоянно расширяя списки табуированных тем.

В следующей части данного исследования внимание будет уделено границам дозволенного в латвийских СМИ на русском языке, а также факторам, определяющим эти границы и формирующим темы-табу.

Фотография: Antonio Silveira / Flickr CC: Great wall of China (License terms: https://creativecommons.org/licenses/by/2.0/)